Учеба на трупах

Обучаясь в медицинской академии, волей-неволей приходится порой встречаться лицом к лицу со смертью. На первом курсе преподаватели заставляют ковыряться в человеческих «препаратах» (расчлененных частях человеческого тела), которые хранятся в формалине и лишь на занятиях извлекаются из него.

С этого момента и в течение дальнейших 6 лет обучения у будущего врача начинает формироваться специфическое отношение к человеческому телу, его тканям и органам. Если до обучения человек относился к своему или чужому телу с определенным трепетом, то после обучения для многих врачей человеческое тело – это просто кусок мяса с костями. Можно порезать этот кусок вдоль, а можно порезать поперек. Можно от этого куска отрезать кусочек поменьше и выбросить его (или отправить на гистологическое исследование, как это делается в хирургических клиниках).

Однажды, после операции, я заметил у преподавателя, который был оперирующим хирургом, небольшой кусочек человеческого жира на его штанах хирургического костюма. Небольшой кусочек, размером с горошину. Хотел я ему сказать: «Юрий Батькович, у вас кусочек человечины на правой штанине, стряхните, а то пятно останется». Но потом что-то раздумал, поскольку, возможно, это было неуместно в тот момент.

Сначала студент-медик привыкает к человеческому мясу. Некоторые студенты даже воровали к себе домой или в общагу эти препараты. У кого-то дома был череп в качестве пепельницы, кто-то любовался височной костью, а кто-то подпирал форточку локтевой костью. И все это были кусочки человеческого тела! А ведь кто-то когда-то берег эти свои кусочки и совершенно не подозревал, что нечто подобное может произойти.

Еще случай. Студенты украли из анатомички (место, где изучается анатомия человека) чью-то голову. Просто отрезанная голова какого-то бомжа, вымоченная в формалине. Эти студенты хотели сделать себе знатную культовую пепельницу. Но, к сожалению, в качестве пепельницы нужно было от головы оставить лишь основание черепа, а все мягкие ткани (кожу, мышцы, мозг, глаза, язык и прочее) нужно было каким-то образом отделить от костей аккуратно. Тогда эти студенты открыли научную литературу о том, как делать эти самые препараты, по которым они изучают анатомию костей (osteologia) и вычитали там, что для отделения от костей мягких тканей, необходимо кипятить препарат в воде в течение нескольких дней (метод мацерации), до тех пор, пока мясо не отстанет от надкостницы и само не отвалится. В итоге, в студенческой медицинской общаге на общей кухне на общажной плитке два дня варилась человеческая голова… Причем, все отнеслись с пониманием, и, наверное, даже с долей зависти, раз позволили сделать это тем людям.

Самое страшное в человеческих останках – это не руки и ноги, не живот и не кишки с легкими, не половые органы и не мозг. Самое страшное – это голова. Спавшиеся глаза, эта щетина на щеках, вообще эти волосы на безжизненной сморщенной коже, эта застывшая навсегда мимика.

У нас был такой препарат – человеческое лицо, распиленное пополам. То есть половина человеческого лица. Распил проходил через лоб, нос, губы, верхнюю и нижнюю челюсть. Преподаватель тычет во всякие ходы и отверстия специальной указкой из бумаги (чтобы не повредить драгоценный препарат) и показывает нам анатомические образования, называя их на латинском языке. А на следующий день уже мы тыкаем своими указками в эти же места и пытаемся вспомнить, о чем вчера шла речь.

Берутся эти останки от тех людей, которые завещают свое тело науке еще при жизни. В подавляющем большинстве случаев – это бомжи, которые «для науки» продают свое тело за какие-то гроши.

После того, как анатомические препараты станут негодными, их хоронят с табличкой, на которой написано: «Медицинские останки, ХХХХ год».